Последние века Римской империи

Достигнув своего наивысшего расцвета в I—II вв. н.э., Римская империя уже в конце II в. переживает первые симптомы упадка, а в середине III в. постепенно нараставшие негативные явления в экономике, управлении, духовной жизни сливаются в панораму всеобщего кризиса, который с особенной силой проявился в наиболее развитых западных провинциях и привел к углублению противоречий между центром Империи и ее периферией. Усиливаются центробежные тенденции, нарушаются хозяйственные связи между провинциями, сокращаются торговля и денежный обмен, приходят в упадок города, снижается уровень агрикультуры, падает урожайность, многие земли перестают обрабатываться. Часть хозяйств, использовавших труд рабов, разоряются: приток новых рабов уменьшается, а их цена растет. Происходят серьезные изменения в структуре и системе управления латифундий (так назывались крупные поместья богатых землевладельцев). Рабам позволяют заводить семьи и предоставляют в пользование орудия труда, скот, участок земли — так называемый пекулий. Одновременно с этим в результате произвольного повышения арендной платы прежде свободные земледельцы попадают в кабалу к латифундистам. Огромные латифундии, в которых основной рабочей силой стали зависимые земледельцы-колоны, превращаются в самостоятельные хозяйственные центры, с ремесленным производством, независимым от города. В городах же идет процесс прикрепления свободных ремесленников к профессиональным коллегиям, многие из которых переходят под патронат влиятельных лиц.

posledniye_veka_rim
Растущая аграризация и натурализация хозяйства, колоссальная инфляция, подрыв благосостояния и сокращение традиционной социальной базы римского государства — муниципальных слоев — разрушают материальные основы центральной власти и заставляют все больше увеличивать налоги и повинности с населения, что ускоряет его разорение. Конечно, ухудшение экономического положения и усиление налогового гнета в первую очередь ощущались все более нищавшими свободными мелкими арендаторами, колонами, ремесленниками и мелкими торговцами. В сохранившихся надписях сельские жители молят «божественное непревзойденное величество» — императора «обратить внимание на страдания крестьянства, так как нам чинят препятствия сборщики налогов и их представители, угрожая нам, оставшимся, смертельной опасностью, и мы не можем из-за чинимых препятствий ни землю обрабатывать, ни выполнять платежи и повинности в будущем» (Надпись из Филадельфии в Лидии, середина III в. // Хрестоматия по истории Древнего Рима. М., 1987. С. 333). Ожесточенная борьба за императорский престол и гражданские войны между претендентами, опустошительные набеги варварских племен усугубляют экономическую разруху, обескровливают и ослабляют Империю. Тяжесть налогового бремени, безудержный рост цен, беззаконие и произвол чиновников, грабежи варваров вызывают массовое недовольство. Вот как воспринимали римляне обстановку, в которой они жили: «Смотри: дороги заняты разбойниками, моря заперты пиратами, всюду война, лагеря, кровавые ужасы. Весь мир орошен взаимно проливаемой кровью, и человекоубийство считается преступлением, только если его совершают отдельные лица, если же оно осуществляется публично, то считается доблестью…
…Пусть законы написаны на двенадцати таблицах, пусть они выставлены на меди для всеобщего сведения, перед лицом законов совершаются преступления, попираются права… Кто же оградит от всего этого? Патрон? Но он вероломен и обманщик. Судья? Но он торгует своими приговорами. Кто поставлен для пресечения преступлений, тот сам их допускает и, чтобы погубить невинного обвиняемого, сам судья становится виновным.
Нет никакого страха перед законами, никакого уважения ни к следователю, ни к судье. Что продажно, то не внушает страха.
И тех, кого ты считаешь богачами, переходящими от одного увеселения к другому, вытесняющими бедняков из своего соседства, беспредельно расширяющими во всех направлениях свои поместья, обладающими большим в кучи или зарытых в землю, и тех, среди всего их богатства, терзают беспокойство и опасение, как бы его не похитил грабитель» (Фасций Цецилий Киприан. Из послания Донату. Там же. С. 316).
Столь красноречивые документы эпохи позволяют историкам составить целостное представление не только об экономическом упадке и политической нестабильности вРимской империи III в., но и его психологическом воздействии на людей, об их субъективных переживаниях.
Впечатляющую картину кризиса III в. рисует В.И.Уколова: «…После падения династии Северов в 235 г. территория Империи оказалась охваченной разгулом военной анархии. Трон становился легкой добычей солдатских императоров, за пятьдесят лет он принадлежал двадцати двум Монархам. Рим, бывший еще недавно единой мощной Державой, распадался. Провинции провозглашали свою независимость от центральной власти, сражаясь из-за границ И устанавливая собственные пограничные кордоны. Больше не было единых законов. На местах право сменил произвол. Сила стала главным доводом в любых спорах и тяжбах.
Это была не только военная сила, но и сила денег, а деньги обесценивались. Исчезло из обращения золото, которое пряталось в тайниках предприимчивыми людьми, чтобы вновь появиться при стабилизации политического положения. Сенат являл собой жалкое зрелище. Споря о правовых основах государства, законодатели своими словопрениями оскорбляли даже память о римских законах.
Цены росли, исчезало продовольствие, что приводило к голоду среди значительной части населения. Никто не хотел работать: ни рабы, ни крестьяне, ни ремесленники. Городские магистраты и управители поместий не выполняли своих функций. Плебс бунтовал, требовал хлеба и смены власти. Человеческая жизнь потеряла всякую цену, а знаменитая «римская свобода» — всякие гарантии. Все это приводило к крайней психологической и духовной напряженности в обществе. Люди уже не верили в покровительство римских богов, процветали восточные культы.
Популярнейшими фигурами стали маги, прорицатели, астрологи. Все жаждали чуда. Набирала силу новая религия, пришедшая из Иудеи — христианство» (Уколова В. И. Поздний Рим: пять портретов. М., 1992. С. 7).
И все же, при всей своей глубине и масштабности, кризис III в. содержал в себе и тенденции обновления, которые обеспечили временный успех реформаторских усилий, предпринятых правительством в конце века. Крупное поместье стало той основной ячейкой, вокруг которой происходил процесс перестройки всего римского общества. Приобретает новые черты широко распространившаяся аренда: с одной стороны, эмфитевсис — аренда с небольшой фиксированной платой и широкими правами арендатора по распоряжению участком, а с другой — мелкая аренда — прекарий, который постепенно становится условным долгосрочным или пожизненным держанием. Наряду с преобразованием некоторых видов поземельных отношений наблюдается трансформация связей патроната (покровительства) и превращение патроциниев III—IV вв. в форму личной зависимости мелких и средних землевладельцев от более могущественных соседей — патронов, «покровителей», которая вела, как правило, к потере права собственности на землю. Постепенно складывается и принципиально новая сословная структура: вместо популярного деления на свободных и рабов возникает сложная иерархическая система, состоящая из элитарной группы «светлейших» — clarissimi (которая с IV в. уже сама подразделяется на три разряда), «достойных» — honestiores и «смиренных» — humiliores, включающих наряду со свободнорожденными плебеями и неполноправные слои населения: колонов, отпущенников, а позднее — и рабов. В середине IV в. исчезает из социального строя Империи сословие всадников, растворившееся в имперской аристократии, в руках которой сосредоточились почти все земельные богатства и денежные ресурсы.
Нововведения не обошли и сферу политических отношений. В ходе кризиса распался союз между императорской властью, сенаторской аристократией, всадниками и высшими муниципальными слоями, который являлся одним из стержней политической организации общества. Рост могущества крупных землевладельцев из числа всадников и некоторых наиболее богатых представителей муниципальной верхушки выдвинул их на ведущие позиции и в государственной системе. Наиболее заметные преобразования претерпевает политическое устройство Империи в эпоху императоров Диоклетиана (284—305 гг.) и Константина (306—337 гг.), которым удалось реанимировать центральную власть, временно стабилизировать положение и приостановить развал Империи, скрестив жесткими политическими оковами ослабленные экономическим спадом связи. Эта эпоха получила название домината и характерна радикальным изменением роли императорской власти, которая стала считаться абсолютной и священной. Император перестает быть принцепсом — первым среди равных, высшим магистратом — государственным должностным лицом. Он становится господином (доминус), «божественным владыкой», а римские граждане — его подданными. Решения римского сената потеряли свое значение: реальная власть сосредоточилась в императорском совете — «священном консистории».
Центральная администрация обрастала все новыми органами, напоминающими «Министерства»; штат канцелярий императоров и сановников, а также многочисленных ведомств по сбору налогов, их распределению, управлению императорским имуществом был неимоверно раздут.
Центральная власть стремилась ослабить роль наместников провинций и сделать их более доступными воздействию и контролю со стороны императора. Диоклетиан ликвидировал старое административное устройство Империи (с традиционным делением на императорские и сенаторские провинции, личные владения императора, колонии разного статуса) и разделил ее на Запад и Восток, а каждую из этих частей — на две префектуры. Каждый из четырех префектов вначале наделялся гражданской и военной властью, но в конце концов превратился в контролера провинциальной администрации на своей территории. Для того чтобы обеспечить эффективный контроль, Диоклетиан разделил всю Империю еще и на 12 диоцезов (в течение IV в. их число увеличилось до 14), поставив во главе каждого диоцеза заместителя префекта — викария. Из старых больших провинций было «нарезано» более сотни новых, значительно меньших по размеру, причем сам Великий Рим стал лишь одной из провинций.